— Да, как же я могла забыть, что вам нравится, когда больно. Вы ради этого и живёте. Так вот, мне больно. Всегда было больно с первого момента встречи с тобой. Мне больше от тебя ничего не нужно, Николас. Ничего. Просто оставь меня в покое, пожалуйста. Оставь меня в покое, потому что я больше не могу. Забери, мне уже даже не холодно. Я привыкла к этому льду внутри себя, — сбрасываю с плеч пиджак и протягиваю ему. Он смотрит и отходит, слабо качая головой.

— Забери. Ведь тебе легко удаётся забирать, Николас. Забери его так же, как ты всё у меня забрал. Забери, — он так и не двигается больше. Разжимаю дрожащие пальцы, и пиджак падает на деревянный пол.

— Зачем ты подошёл? Чтобы снова сказать, насколько твоя девушка лучше, чем я? Я знаю, — киваю и плачу, смеюсь и сокрушённо плачу над тем, что ему не хватило издевательств надо мной. Надо и сейчас добивать меня. Вогнать последний гвоздь в мою грудь, а потом медленно вытаскивать, чтобы начать пытку заново.

— Правда, я знаю, что все лучше меня. Я никчёмная и глупая. Я ведь кукла, а что от неё можно ожидать, кроме недалёких поступков? Ничего. Поэтому оставь меня в покое и всем своим игрушкам тоже скажи, чтобы не трогали меня. Ты хотел превратить мою жизнь в ад, но вот я с рождения живу в нём, и только жар пекла меняется. Я больше не могу так. Я устала от этой жизни. Я устала… мне больно. Я любила тебя, как умела, как видела всю свою жизнь. Я пыталась измениться, а вот ты никогда не старался для меня. Ты только брал и топтал моё сердце. Я не виню тебя, мне было хорошо или же просто хотелось так думать, не знаю. Но хватит издеваться надо мной. Хватит, пожалуйста. Если тебе нужно, я встану на колени и буду молить тебя о том, чтобы ты прекратил рвать меня изнутри. Хватит, прошу тебя. Хватит, — разворачиваясь, стираю слёзы и, закрывая рот рукой, опускаю голову, чтобы люди не видели, во что может превратить любовь. Пусть лучше не знают, потому что не факт, что у них будет так же, как у меня. Не хочу разочаровывать даже незнакомцев.

По громкой связи сообщают, что мы приехали на остров и через несколько минут сможем сойти на него. Расталкиваю толпу, пытаясь выйти первой, чтобы поскорее сбежать отсюда. Спрятаться в каком-то уголке и больше не терроризировать себя. Это ужасно. Всё ужасно. Я ждала его и вновь надеялась на лучшее, а он пришёл посмеяться. Надо мной в последнее время только и делают, что насмехаются. Швыряют меня из угла в угол, словно я, действительно, кукла, с которой можно так поступать. И вместо того чтобы просто обнять меня, что и могло бы нам помочь, простые объятия, Николас просто смотрел на то, как меня разрывает на части от его холодности.

Выскакиваю на остров и направляюсь вдоль береговой линии. Обратное отправление через полчаса. Так что мне нужно место, чтобы немного согреться от прохлады июня и успокоиться. Хотя бы последнее.

Вхожу в одно из прибрежных кафе и направляюсь в туалет. Умываюсь и вижу в отражении зеркала своё опухшее красное лицо. Прекрасно. Замечательно. А тот факт, что Николас тоже где-то здесь и продолжает упиваться тем, насколько мне плохо, приводит меня в такую жестокую яму, из которой я не могу сейчас выбраться.

Занимаю один из столиков и заказываю себе чай. Горячий чай. Надеюсь, что до Николаса дойдёт, что он сломал меня окончательно и добил тоже. Мне приносят заказ, и я делаю глоток. Желудок бунтует, я ничего не ела с утра, меня тошнило из-за нервов и, вообще, от этой жизни. Даже мой организм против такого ритма и стресса. Достаю мобильный из поясной сумки и набираю сообщение Саре. Я не знаю, почему ей, но пишу.

«Он был на пароме. Я сказала ему, что мне больно. Всё ещё больно. Снова больно. Я не знаю, что мне делать. Ты на его стороне, а я хочу, чтобы ты была на моей. Прости меня, я скучаю. Мне одиноко. А сейчас я просто в панике. Помоги мне», — отправляю.

В этой ситуации единственный человек, которого я хотела бы услышать, это Сара. Мобильный сразу же звонит, и я отвечаю на звонок.

— Миша? — Встревоженный голос подруги раздаётся в динамике.

— Я… я паникую. Очень паникую. Я сказала ему о том, что я так устала. Я отправила ему свой контракт, где всё доходчиво объяснила. По пунктам. От руки написала целую речь о том, как сильно его люблю, и как он мне нужен, и для чего я просила его о времени. О своём страхе в тот момент тоже написала. А он меня даже не обнял, понимаешь? Сейчас не обнял. Он просто пришёл посмеяться и вновь унизить меня, как в последний раз, напомнив, что у него есть другая. Я сообщение от неё видела, Сара. Она благодарила его за сессию. И у неё есть свой порядковый номер. Номер четыре… я так напугана сейчас. Паром отходит через полчаса, и я боюсь увидеть его снова, — на одном дыхании тараторю я.

— Секунду дай, мне надо переварить всё. Какой паром и что за контракт, Миша? Я не понимаю. Он не спит ни с кем, я у Райли выпытала. У него никого нет, может быть, это просто ученицы или… боже, Миша, сейчас. Мне надо подумать, — Сара заикается, а потом у неё раздаётся стук.

— Райли, проснись, живо. Поговори с ней, потому что я тебя готова убить. Почему он снова доводит её? — Слышу крик Сары и невнятное бурчание Райли.

— Что опять? — Недовольно бубнит он.

— Ничего. Сару верни, — огрызаюсь я.

— Она тебя хочет, дай поспать. У меня выходной, — говорит Райли.

— А ну вставай живо, я сказала! Они на пароме! Почему он смеётся над ней? За что? Я немедленно возвращаюсь в Торонто! Миша, жди меня. Ничего не делай, вообще, ничего. Вернись к себе, и я скоро приеду, — разговор обрывается, а я недоумённо смотрю на телефон. Вообще-то, я просто хотела поговорить. Всего лишь поговорить с ней, а не вырывать её из Оттавы и создавать проблемы. Перезваниваю ей, но она не берёт трубку. Звоню Амалии, но та тоже игнорирует мой звонок. Чёрт.

Мобильный звонит, и я вижу номер Сары. Слава богу.

— Не надо никуда лететь, — выпаливаю я, опасаясь, что вновь стану виноватой в их размолвке. Я не хочу быть виновной больше. Мне достаточно своей вины за всё.

— Это Райли. Что там у вас снова случилось, и почему Сара бьёт меня, припоминая все грехи? Да успокойся ты, я говорю с ней. Говорю. Завтрак лучше приготовь. Да больно же, — что-то опять грохает, думаю, Сара хлопнула дверью.

— Я… прости меня, пожалуйста. Я просто хотела поболтать с ней, отвлечься или же совет получить. Мне стыдно, Райли, за то, что сейчас я создаю вам проблемы. Извини меня, я… я… не хочу, чтобы никто больше ругался. Я устала от ссор. Я желаю вам счастья. Клянусь, счастья желаю от чистого сердца…

— Мишель, успокойся, у тебя истерика. Всё в порядке. Что случилось? Скажи мне, при чём здесь какой-то паром, и о каком контракте идёт речь? Николас снова предложил тебе его или кто-то другой? — Перебивает он меня.

— Я написала его. Написала собственный контракт на будущее. Это глупо, знаю, — вздыхаю и провожу ладонью по волосам.

— Амалия сказала, что мне нужны веские аргументы, чтобы вернуться к нему. И я пыталась это сделать. Я всё написала. Буквально всё о том, что чувствовала, и о том, чего боюсь. Он приехал пьяным ко мне, и я видела сообщение от его девушки. У него она есть, он это сам сказал, а потом я… я блинчики ему приготовила. Я научилась это делать, но даже такая я ему не нужна. И я устала, Райли. Я боюсь на него смотреть, потому что унижаться больше не в силах, — замолкаю и делаю глоток чая.